Парень лежал с закрытыми глазами. Эжель всегда завидовала его длинным и густым ресницами. Даже сестра Генри не обладала таким объёмом.

В Душе было странное подёргивание. Все твердили что мёртвый — Генри, но чувства говорило обратное. Что-то было не так.

Девушка нагнулась и оглядела лицо парня. Небольшие островки прыщей смешанных с веснушками. Шрам на нижней губе, который остался когда парень слизал крем с торта на ноже.

Она осмелились и кончиками пальцев коснулась его лица.

Холод.

Очень неживой холод. Нет, понятно что он умер, но кожа очень приятная на осязание. А тут просто кусок непонятно чего, и явно это не после смертный макияж. Так еще и на руке осталась непонятная пыль.

Тут явно что-то не так.

И пошла дальше к своему месту.

Друзья постепенно прощались и говорили приятные слова телу бывшего друга, иногда казалось, что Генри улыбается.

— Лия, — у них с Адалией были очень непростые отношения. Видите ли, Генри изменил ей с Эжель, — тебе не показалось что Генри не… — девушка старалась подобрать слова.

— Настоящий? — Адалия сидела рядом, и даже не повернулась в её строну. — Да, Душа говорит что он не лежит там.

— На шее как будто не прокрасили, — тихо сказала она, — У Генри очень пигментированная кожа, а там где не видно, оттенки очень приглушённые. — Эжель в упор смотрела на неё и наследница презрительно повернулась.

— Есть способ проверить. — Адалия сложила руки груди, и обиженно посмотрела на девушку.

— Почему ты относишься ко мне так холодно? — воскликнула Эжель. — Я сто раз извинилась, — та неё шикнули и девушка села.

— А я тебя простила. — Адалия встала. — Но это не значит что я все забыла и стала тебе доверять, — девушка направилась к своему папе. Лукас моментально оторвался от беседы и выслушал её. Потом пару раз перевёл взгляд с Эжель на Адалию, и направился к креслам.

— Вы хотите остановить похороны? — спокойно спросил Лукас. — Я могу это устроить, но у вас будет пару минут.

— Благодарю. — Эжель сделала книксен, а император ей легко поклонился.

Лукас подошёл к маме Генри и они вышли. Через пару минут гроб вынесли и девушки направились за ним.

— Адалия? — Нил сильно схватил её за запястье. Она посмотрела на него убийственным взглядом, но парень и не думал её отпускать. — Ты куда? — он громко рявкнул. Он сливался с чёрной массой гостей, она даже не обратила на него внимание вначале.

— Отпусти меня, я скоро вернусь, — он насколько крепко сжал её руку что на этом месте кожа сильно покраснела. — Мне больно! — она сорвалась на крик и старалось выдернуть руку.

— Я иду с тобой! — она выбивалась, но парень подтолкнул её к себе. — Я твой парень! — закричал он, его лицо и некоторое участки тела покрылись яркими красными пятнами от гнева.

— Нил? — Элиот, отец Нила, пришёл бесшумно и увидел полную картину.

— Прости, милая, — он отпустил её и поклонился папе и ушёл.

— Великая Адалия, — Элиот обратился к девушке, — ты прекрасно знаешь что я представитель общественности, и следовательно имею влияние на людей, беспрекословно поддерживающих власть твоего отца. Если Нил будет чувствовать себя одиноко, к сожалению, наши пути разойдутся и император потеряет значительную поддержку, — он хитро улыбнулся и ушёл.

Адалию затрясло, но она пошла к телу бывшего парня.

Его гроб был открыт и мама стояла к нему ближе всех.

— Что вы хотите увидеть? — она была усталой и измотанной.

— Ты хочешь увидеть его тело? — потерянно спросила Адалия.

— Да, — неуверенно Эжель расстегнула его рубашку. Его матери будто бы было все рано на движения девушки.

У парня было красивое спортивное телосложение, но прекрасный пресс портил пупок. Все пялились на то место, где он должен был быть.

— Генри всегда боялся больниц и врачей, настолько, что в тринадцать лет у него сильно болел живот, — она устало прижала пальцами глаза. — Он молчал до последнего, пока не упал в обморок, и ему экстренно сделали операцию. У него болел аппендицит, а потом начался перитонит. Так как операция была экстренная и он был в критическом состоянии, о красоте речи не шло. Пупок деформировался, — заключила его мать. В подтверждение его слов, с права и с лева, над бедренной костью были два белых крестика.

— Швы есть, — подтвердил Лукас, и хотел дать знак продолжать похороны, как его остановили действия Адалии. Девушка аккуратно приспустила ему ремень и подняла резинку трусов.

— Есть? — спросила Эжель, увидев, что взгляд Лии изменился.

— Нет, — нетвердо промолвила девушка и Эжель подошла ближе. Она сильнее отпустила трусы. Кожа в области паха была упругой и гладкой.

— Чего нет? — непонимающе переспросила мама Генри. Девушки нерешительно переглянулись.

— Ну как начать… — неудобно оглядела присутствующих Эжель.

— Так и начни, что вы переспали, когда мы с Генри были в отношениях, — съязвила Адалия. Лукас ошарашенно посмотрел на девушек. Он знал что дочь рассталась с бывшим из-за измены, но не знал с кем он изменил.

— Мы собрались вечером посмотреть фильм, Адалия уехала с семьей в Западную Расплавию, и Генри было одиноко. Как обычно мы болтали, дурачились и выпили. Раскрепостившись мы перешли к поцелуям и начали снимать одежду. Я плохо помню тот вечер, но момент когда он голый прижал меня к стене, я запомнила не из-за удовольствия, а из-за того что произошло дальше. Мы целовались около высокого шкафа и на его полках стояли статуэтки. Генри вжал меня с стену, и задел полки бедрами. Железная фигурка журавля слетела и расправленным крылом порезала его пах. Он не стал идти в медпункт, и мы заклеили рану бинтами и лейкопластырями. — Эжель достала телефон и пролистала ленту фотографий вниз. Все увидели фото небрежного пупка и белый квадратик из бинтов, около бедренной кости. Она махнул дальше и там был запечатлён длинный белый шрам. Он уже зажил и был идеально прямой. — Генри сказал: «Это было мне наказанием за измену». — Эжель горько усмехнулась.

— Тут шрама нет. Хотя, я лично его видела, так и узнала об измене — холодно указала на пах Адалия. Мама парня нерешительно заглянула и убедилась в этом лично. Ничего общего с фото.

— Он не обращался в больницу, значит порез не был зафиксирован. — Лукас приобнял дочь. — И он удачно скрывается под трусами, так что его девушки знали о нём.

— У него она была одна, — женщина посмотрела сначала на Адалию, а потом неловко перевела взгляд на Эжель. — Двое, — поправила себя она.

— Получается, это не тело Генри? — сказал в пустоту Лукас.

— Он может быть жив? — с лёгкой